«Анонимное признание». Отчёт о матче с «Леванте»

«Барселона» — «Леванте» (18 тур)

Если вам доводилось оказываться под воздействием потока звуков, которые доносятся из старых склепов или из густых зарослей, в которых зловонные болота поджидают нерадивых путников в смертоносной ухмылке. Как нервная система справилась бы с затхлыми запахами и пронизывающим барабанные перепонки высокочастотным писком летучих мышей? Внутри становится гулко и мерзко от одной мысли об этом, а если представить, что читающий мою предсмертную записку сам превратится в лягушку или летучую мышь, взглянув на мир новым взглядом. 

Я фиксирую какие-то простые моменты, один за одним, ощущая, что каждый из них в отдельности все лишь холодит кожу, но складываясь в затейливый рисунок кошмара, они заставляют сердце бешено колотится, а память пытается заблокировать воспоминания, но они старательно прогрызаются сквозь корку забвения. 

Я бы хотел срезать это вместе с кусками кожи, но ощущение останется со мной до той поры пока мы не попрощаемся с жизнью, пусть это вероятнее всего и случится довольно скоро, мне возможно удастся успеть поведать свою историю глубочайшего падения в бездны нечестивых мыслей и существ, одним из которых был несколько часов своей жизни.

Мне больно вспоминать, что, выйдя на ровно остриженную, словно подготовленную для прилёта инопланетян траву, мы были максимально схожи обличьем с людьми, но по факту за наши тела, органы чувств, да и, что скрывать, разум боролись два тотемных животных: Лягушка и Летучая мышь. Каждый жаждал получить порцию жертвоприношений.

Незримый приказ колоколом отправил нас в атаку, требуя скорейшего начала кровопролитной битвы, из которой мы обязаны были, судя по интонации, выйти либо победителями, либо мертвецами. В первый натиск мы ринулись не от веры, а от ужаса происходящего и грядущего.

Против нас вышли те, кто визуально ничем особо не отличался от нас, а цвета их одеяний больше соответствовали привычным нам. Сами же мы были облачены в белое и чёрное, что вполне характеризовало границу, на которой мы балансировали. Нас охватил невообразимый ужас, а они мило улыбались. Но что скрывалось под масками так похожими на человеческие лица?

Всю дорогу двигаясь то по прямым линиям, подсказанных потусторонними силами, то хаотично, пытаясь лишь избавиться от пробирающей дрожи, чувствовал лишь вселенский голод и пустоту, сравнимую с фантомной болью после ампутации надежд.

Не знаю даже, что именно произошло, но минуло минут 10-15 не больше, а наши враги исхитрились нанести вероломный удар по траектории, которую не смог бы предугадать даже искусный игрок в карамболь. Первая заноза боли впилась в тела каждого из нас, образовавших будто единый кровоточащий организм. Мы понимали, что необходимо нанести ответный удар, ринулись на штурм, который соперник, словно играючи, перевёл в свою пользу и проткнул разящим ударом шар, который мы наполняли теплотой нашего дыхания, рассчитывая, что он поднимет нас из глубин ужаса.

Мы трепыхались и сопротивлялись даже больше для виду, стараясь продемонстрировать незримо наблюдающим за нами со стороны существам, что не сдались на милость и пытаемся вырвать в угоду им сочные подношения. Но для себя мы решили, что трепыхаться и огрызаться — это то, что позволит не оказаться растерзанными и окончательно униженными на потеху толпе зевак, пришедших злорадно наблюдать за нашим уничтожением.

Мы стали свидетелями своеобразной красоты работы палача — мучителя, каждое движение которого отличается не просто отточенностью, а ещё и бесстрастием. Словно ты ожидаешь, что болеть сильнее твой организм совершенно не в состоянии, но тебе открываются новые пределы и колодцы боли и ужаса.

Как изыскано передают они друг другу теряющую сознание жертву. Блестящие орудия намекают, что музыка страха стихнет лишь тогда, когда того пожелают мастера заплечных дел или когда на то будет верховного арбитра, подчинившего себе само время.

…Небо неестественного цвета ещё хранило воспоминание о тепле скрывшегося за тучами солнца, время подходило к завершению, и нам ещё казалось, что мы закончим поединок раздавленными, но не уничтоженными. Что же, даже этой лёгкой насмешкой над надеждой не суждено было стать явью. В шеренги человеческих тел, находящихся под контролем противоборствующих тотемов, осталось три кровавых дыры размером с пушечное ядро каждая. Возможно перед тем, как рухнуть в сумеречную прохладу, в памяти всплывёт ещё какая-то деталь, но мне это последнее, чего бы мне хотелось. Мне бы хотелось поскорее забыться и забыть…