Другое Класико, другоe противостояние

Есть несколько игр враждебных друг другу команд или соперников — дерби Стамбула, Каира, Афин, Рима, Белграда или Тегерана, или же Класико и Суперклассико Латинской Америки — которые текли и формировались годами, флюиды, которыми подпитывался каждый новый болельщик, некоторая составляющая, sine qua non, необходимое условие для восприятия всей атмосферы борьбы и ненависти к противнику. Теперь, когда современный футбол стал своеобразным прототипом философии, в которой невозможно препятствовать нам утверждать с абсолютной уверенностью, что эти противостояния, несмотря на внешнее долголетие, доходящее до вечного (да, даже в случае Дерби Старой Фирмы (матчи между «Селтиком» и «Глазго Рейнджерс», — прим. переводчика) — питаются враждебностью, столь вязкой и, казалось бы, непримиримой что поклонники обеих сторон иногда не в силах избежать гравитационного притяжения обязательного взаимного отвращения. Это создает чувство де-факто постоянства, с чем сторонники стараются идентифицировать себя. Я не уверен в том, за что я, но я знаю, чёрт побери, против чего я. 

Есть дерби, которые лишены взаимной антипатии дерби крупных городов и не настолько институциональны, сколько связны с личностями и переживают короткие периоды ярости, которая так же быстро сходит на нет. В Западной Германии в поздние 60-е и ранние 70-е, к примеру, мёнхенгладбахская «Боруссия» и мюнхенская «Бавария» вступили в некую такую полосу ненависти, несмотря на наличие сборников в командах. В Англии тот же период был ознаменован противостоянием «Челси» Рона «Тесака» Харриса и «Лидса» Дона Реви. Повтор финала Кубка Англии 1970 года смотрело невероятных 28 миллионов зрителей, что было вторым наивысшим достижением спортивных трансляций (на первом месте, естественно, финал Чемпионата Мира 1966 гола), и стал самым свирепым футбольным матчем Британии. Давид Эллерей, один из самых знаменитых британских судей, в 1995 году после просмотра матча заявил, что «Лидс» должен был получить семь карточек, среди которых три красных, которые должны были получить: Джонни Жиль, Билли Бремнер и Джеки Чарльтон, в то время, как «Челси» заслуживал 13 жёлтых, по три из которых заслуживали Харрис, Дэйв Уебб и Чарли Кук. Как же судил Эрик Дженнингс, если в матче была зарегистрирована одна  всего лишь жёлтая карточка, которая была предъявлена Яну Хетчинсону из «Челси». 

Похожая история была в ранние 80-е в Испании — темпераментная нация, в которой «Барселоне» всегда противостоял «Мадрид», видела период, когда померк блеск этого противостояния и на первые роли вышло другое — невероятный факт для нынешних дней, когда, чаяниями обоих суперклубов установился порядок двоевластия или двухполярного мира. Несмотря на это, на некоторое время пальму первенства захватило другое действие — схватка двух наиболее проблемных регионов Испании — двух очагов сепаратизма и национализма, два региона, наиболее пострадавших от Франко и его деяний, а также наиболее радостно отмечавших смерть диктатора  в 1975 году. В сине-гранатовом углу ринга была Барселона, олицетворение Каталонизма (называющая себя més que un club, больше чем клуб, что имело цель идентифицировать себя как независимую нацию, выставляя клуб флагманом, также подчеркивая уникальность города, в котором сосредотачивался бомонд интеллектуальной Европы. В красно-белом углу ринга развевались флаги Баскской идентичности и его олицетворения в виде «Атлетика Бильбао», единственного клуба, помимо «Барсы» и «Реала», не покидавшего элитный Испанский дивизион, клуб, вторая команда которого, «Бильбао Атлетик», способна собрать 10000 зрителей на матч в городе, где, как говорил Фил Болл, «пахнет футболом» — как в пульсирующем Глазго, прекрасной Барселоне или величественном Эдинбурге. 

Памятуя о том, что в ранние 80-е Испания только-только двигалась к демократии, нужно принять во внимание то, что футбол был, чуть ли не единственным способом самовыражения басков и каталонцев, а также противостояния символу центра в виде Мадрида. Вспомнить хотя бы то, что для разрушения уникального баскского культурного центра Герника Франко пригласил совершить налёт «люфтваффе» (26 апреля 1937 года). Как бы то ни было, некоторое время их междоусобицы заняли время и место Классико. А битва эта произошла из-за двух имён, не понаслышке знакомых с футболом в Испании.

И хотя у басков были английские корни — факт, «Атлетик», а не «Атлетико» (хотя Франко настаивал на испанской орфографии — потому FC «Barcelona» одно время называлась CF «Barcelona») — оставался баскским клубом — начиная с 1912 года по возможности комплектование велось исключительно баскскими игроками. Фернандо Аморебьета, к примеру, играет за Венесуэлу, страну, где он родился, но вырос он в Стране Басков, живя там начиная с двух лет от роду, его родители — баски, которые на момент его рождения работали в Венесуэле. Так что уже более века команда на своем пути. Таким образом, «Атлетик» выделяется среди других команд Страны Басков, которые иногда комплектовались игроками не из их страны — «Реал Сосьедад», к примеру, в 1989 году подписал Джона Олдриджа, а в 2001 году туда перёшел первый испанец-не баск — из клуба «Реал Овьедо» (помните клуб Виктора Онопко?, — прим. переводчика) Серхио Борис  перешел в стан сан-себастьянцев. Вопрос принадлежности к баскам очень сложен, а в последнее время еще и гибок — писанного закона или правила нет (да оно и не может быть в наш век конформизма — было бы подсудным делом), но к примеру, в 2011 году Хонас Ромальо стал первым тёмнокожим игроком клуба.

Несмотря на неоднозначность критерия бытности баском, которое олицетворяет некое подобие границы для нации без государства, есть некая линия, которая отделяет культурную уникальность Страны Басков (Euskal Herria) — которая простирается от границы с Францией. В то время как некая часть самоидентификации и самооценки исходит из некоторых особенностей истории — в частности, отсутствие объекта феодализма как такового, осознание самих себя, как сообщества людей, которые вместе смогут почти всё, нынешнее чувство vasquismo, которое неразрывно связано с понятием языка, эускары, который, как известно, не связан ни с каким из современных языков и продолжает интриговать филологов.

Всё это служило мотором в движении басков к независимости. Когда их постоянные просьбы не были услышаны, образовалась «ЭТА» — милитаризованная баскская националистическая группа, которая, начиная с ранних 60-х годов начала разговор на языке терроризма. Официально в списке её жертв — 829 погибших, в том числе и подрыв бомбы в 1973 году в машине, в которой находился премьер-министр Испании адмирал Луис Карреро Бланко. Это вызвало разговоры в околофутбольной среде басков, некоторые из которых острословили по поводу жертвы: «Он взлетел, он взлетел». Имелось в виду, что взрыв был настолько сильным, что останки машины отбросило на крышу соседнего дома. 

Другим лицом баскской национальной гордости является футбольная культура: кроме особенности комплектования, был и стадион «Сан-Мамес», который из-за своей футбольной атмосферы местные называли «собором». И около 40000 бильбайцев, которые приходят на стадион дабы увидеть воспитанников собственной кантеры (которая называется quarry), которая дала больше всех сборников для Испании, не считая кантеры «Мадрида». Также она принесла восемь титулов чемпиона Испании, и история достижений послужила причиной немаловажного элемента гордости. Одна из речёвок гласит: «Con cantera y afición, no hace falta importación» («С кантерой и поддержкой не нужны на импорт издержки»).

Одной из самых сильных команд на «Сан-Мамес» (в прямом брутальном и переносном смыслах) являлась команда Хавьера Клементе. Бывший игрок, чью карьеру оборвала травма, и который стал тренером в 1981 году, после тренерского опыта в локальных командах «Гечо» и «Бискония», а потом — резервную команду «Атлетика». Не слишком умный, много курящий и не стесняющийся грязи Клементе, кто впоследствии станет тренером сборной на период с 1992 по 1998 годы и которому приписывают внедрение термина «тики-така» не стеснялся ничего, дабы достичь своих целей. Его команды были просто, устойчивы физически и ментально, играя интенсивно, в английской манере: игра концентрировалась вокруг блока: два оборонительных полузащитника перед защитниками, которые в свою очередь были перед либеро (однажды произошла забавная ситуация, когда Клементе отрядил в центр поля играть вместе Мигеля Анхеля Надаля и Фернандо Йерро).

В некотором роде, это всё было похоже на сам город, который скорее был заточен под индустриальные нужды, добычу ископаемых и построение судов — то, что привлекло англичан-основателей клуба в XIX веке и был непритягательным (до открытия музея Гуггенхайм). Подъем Клементе на высоту в 1981 году совпал с пиком баскского футбола — четыре подряд титула: «Сосьедад» одержал победу в Примере в мае, на следующий сезон повторил это достижение, когда Клементе завершал первый сезон в «Бильбао», построив команду, которая  была столь же непреодолимой, как сталь на верфях на берегах реки Нервион. Из кантеры он взял будущую легенду вратарского цеха Андони Субисаретту, защитника Санти Уркиагу, полузащитников Исмаэля Уртуби и Мигеля де Андреса, вингера Станислао Арготе, добавив их к ветеранам Андони Гойкоэчеа, Ману Сарабии и Дани. Превыше всего, все в команде исполняли свои роли в его интерпретации антифутбола и была счастлива занять четвёртое место в его дебютном сезоне (до того они были девятыми). В том сезоне «Барса» стала второй, упустив пятиочковое лидерство за шесть матчей до финиша.

В преддверии Чемпионата Мира 1982 года, «Барселона» всё еще отмечала победу в Кубке Обладателей Кубков (турнир под эгидой УЕФА, в котором участвовали победители национальных кубков, проводился с сезона 1960/61 до 1998/99, — прим. переводчика), добытую на «Камп Ноу» со счетом 2:1 в матче против «Льежа». После Мундиаля в «Барселону» из «Боки Хуниорс» перейдёт Диего Марадона, лучший футболист мира на тот момент. Но после гола в дебютной игре и шести голов в следующих 12 матчах, «Пушок» был вынужден забыть об оставшейся части сезона из-за перенесённого гепатита, который оставил его вне игры как минимум на три месяца. Его команда дважды уступила «Атлетику» (0:1 дома и 3:2 в гостях) и опустилась на четвёртую строчку в таблице. Сезон был бы завален совсем, не будь победы в финале Кубка Короля над Мадридом 2:1 в Сарагосе. Победный гол на 90-й минуте забил Маркос Алонсо. К тому моменту тренером стал Сесар Луис Менотти, в марте заменивший на посту Удо Латтека, с чьим именем связывали плохую форму Диего.

Когда Марадона выздоровел (а он отметил это вечеринкой) — «Барса» играла ниже своих возможностей, чемпионский титул ушёл к «Атлетику» Клементе, который на флажке опередил «Мадрид» (на 1 очко) и на дистанции — каталонцев (на 6 очков). Притом Мадрид сам упустил титул, проиграв в последнем туре «Валенсии», а команда Клементе разгромила «Лас-Пальмас» со счётом 5:1, завоевав титул в первый раз после 1956 года. Они удержали титул и на третий сезон пребывания Клементе у руля, обыграв в баскском дерби «Сосьедад» на «Сан-Мамесе» 2:1, зеркальное отображение произошедшего два года назад на «Аноэте», когда Сосьедад завоевал титул сам. Будучи уверенными в своих силах в сезоне 1983/84 «Атлетик» набрал столько же очков сколько и «Реал», но обошел «меренгов» по итогам очных встреч. А «Барса» финишировала третьей отстав на одно очко, несмотря на пиррову победы «блауграны»  над басками (некий реванш, если можно так сказать). 

Интенсивность чувства ненависти дошла до пика из-за страха и политической атмосферы в стране: только в 1983 году действия «ЭТА» стали причиной смерти 43 человек. В то же время, в попытках отобрать власть у военного крыла басков, Фелипе Гонсалес, лидер Социалистической Партии, победившей на выборах, организовал скрытную команду Антитеррористических Групп Освобождения. Эта группа сама стала виновной в 27 политических убийствах за те четыре года, что просуществовала до того, как факт её наличия был раскрыт газетой «El Mundo». Двумя годами ранее, через неделю после «23-F» (В день нелепо задуманного государственного переворота подполковника Антонио Техеро в 1981 году. Тогда он штурмовал испанский парламент в день назначения нового премьер-министра, Леопольдо Кальво-Сотело) Энрике Кастро, «Кини», астурийский нападающий «Барсы», трёхкратный (подряд) обладатель титула Пичичи, был похищен сразу после победы своей команды 6: 0 над «Эркулесом». Его держали 25 дней. И хотя похищение преследовало скорее экономическую, а не политическую цель, всё равно оно рассматривалось сквозь призму событий в стране. Конечно, это объединило игроков, которые во главе с Шустером обратились в Испанскую Федерацию с просьбой отложить матчи «Барселоны». Федерация отказала, Шустер отказался выходить на поле, когда его близкий друг в опасности, мотивируя тем, что ему нужны телохранители, пусть даже за свой счёт (наверное, на поле в день игры с Бильбао они были бы ему нужнее). Кроме того, на земле Басков стали освистывать не только испанский флаг, но и каталонскую Саньеру, которая радикально настроенным баскам своими красно-жёлтыми цветами напоминала тряпку для быка.

Как будто атмосфера не была накалена до предела, но ещё и начало сезона 1983/84 должно было быть положено игрой между каталонцами и басками: тренеры команд упражнялись в уничижении противника, предваряя бойню на поле. Менотти, тощий, высокий, которого на родине звали El Flaco («Тощий») имел за плечами опыт победы на домашнем Чемпионате Мира в 1978 году, где не было безопасно в свете террористических актов или другого вида насилия. Это был период роста ультра-левых (или Перонистских) настроений в обществе. Но войны левого фронта были безжалостно репрессируемы центральным правительством, что стало началом в стране guerra sucia («Грязной войны») , что, в свою очередь, привело к процессу «национального примирения» (El Proceso de reorganización nacional) под хунтой генерала Хорхе Видела (март 1976–март 1981).

Обстановка в Аргентине в то время привела к тому, что один из тех, кто впоследствии станет у руля «Барселоны», а именно Йохан Кройфф, отказался выступать на мундиале из-за ситуации в стране. Однако позже голландец признал, что опасался быть похищенным. (Боязнь не возникла на пустом месте, Перонисты из группы «Монтонерос» зарабатывали похищениями на жизнь и оружие, по неким источникам, они в сумме обаготились на $100 миллионов благодаря похищениям видных лиц, одни только братья Борн, возглавлявшие компанию по производству еды, заплатили в сентябре 1974 года выкуп около $61,5 миллиона).

Словесные перебранки между Менотти и Клементе начались, когда аргентинец назвал футбол в исполнении соперника «защитным и деструктивным», а стиль игры — авторитарным. Клементе в долгу не остался и обозвал оппонента «женственным хиппарём». Это противостояние и стиль защиты против всех было постоянным для Клементе. Перед началом Чемпионата Мира 1998, когда он позвал в сборную Субисаретту, а не молодого кипера «Мадрида», Сантьяго Канисареса, журналисты спросили его о причине такого выбора, на что Хавьер отрезал: «Вы же не приглашаете ужинать того, с кем вам некомфортно. Суби — мой друг. Всё». Что касается Менотти, известного своими левыми взглядами, то он семь из девяти лет у руля работал без единой жалобы под руководством диктаторского режима. Показателен момент, когда перед Мундиалем 1982 года в лагере сборной Аргентины у Мар-дель-Плата, в самый пик противостояния Англии и Аргентины за Фолклендские острова, обнимался с генералом Леопольдо Галтьери.

Возможно на каком-либо другом поприще, а не футболе, в котором они были абсолютно несовместимы. Объяснить принципиальные различия их политических взглядов достаточно легко с помощью исторической справки: Клементе был ярым баскским националистом и бессовестно не признавался в этом. Даже когда он управлял сборной, то говорил о басках как о «raza especial» (как об особом народе, что отдавало фашистскими нотками, в чём Менотти не преминал его упрекать). А Менотти, в свою очередь, боролся за пост губернатора Санта-Фе от Хустисиалистской партии, которая была основана четой Перон в конце 40-х годов как авторитарно-популистская и отстаивающая интересы рабочего класса политическая сила. К началу 90-х эта она стала обычной правоцентристской неолиберальной партией. 

Какими бы не были их политические пристрастия, одно ясно: они были лучшими врагами друг для друга в футбольно плане. Их антипатия пережила их карьеры в «Атлетике» и «Барселоне». Когда они возглавляли соответственно, «Эспаньол» и мадридское «Атлетико» (а Гойкоэчеа был в составе мадридцев под руководством Менотти) их стычки стали еще более изощрёнными. Необязательной причиной стало действие Клементе по укорачиванию поля на два метра на каждом фланге перед матчем Кубка УЕФА против миланского «Интера». «Я укорачиваю бреши в течение игры, другие укорачивают поле», — язвил аргентинец. Ответ от баска был предсказуем: Клементе назвал аргентинца «блефующим, бесталанным футбольным паразитом, которого так называют во всем мире и, который стал триумфатором Чемпионата Мира только потому, что президент (Видела) купил титул». Таким образом Клементе припоминал Мундиаль 1978 года, когда после второго группового этапа выяснилось, что аргентинцам играть спустя 2,5 часа после игры главного конкурента, сборной Бразилии (в параллеальной группе матчи шли одновременно). Аргентинцы знали, что должны одержать победу над сборной Перу не менее, чем с разницей в четыре гола — тогда «альбиселесте» разгромили противника со счётом 6:0. Прошли слухи, что хунта, решительно настроенная на победу в турнире, отправила 35000 тонн зерна в Перу, а также разморозила $50 миллионов на кредит для Перу, хотя, опять же, никаких доказательств нет, что игра была нечестной. Не желая уступить последнее слово противнику, Менотти усмотрел в нём «фашистские черты», призвав психиатров рассмотреть манию преследования у оппонента. Последним штрихом было намеренно провокационное заявление: «Я не понимаю реакции Клементе, разве что, он восхищается мной или завидует». 

Если персоны тренеров могут найти отражение в игре своих команд (а в Аргентине имя Менотти связано с атакующей игрой, menottismo в противовес к стилю Белардо bilardismo, циничной победе любой ценой) — то стиль Менотти в «Барселоне» был обусловлен двумя звёздами: Марадоной и Шустером. Антиподом выступал «Атлетик» Клементе, в котором главного идеолога играл цербер Гойкоэчеа — защитник старого стиля, который успел провести 39 матчей за сборную. «Мясник» сначала вырубил Шустера в декабре 1981 года, в дебютном матче Клементе против «Барселоны». После этого градус матчей между «Атлетиком» и «Барселоной» заметно повысился. «Белокурый Ангел» после этого подката остался вне игры на девять месяцев и упустил возможность сыграть на Чемпионате Мира. А спустя некоторое время Гойкоэчеа вырубил и Диего, в одном из самых мрачных подкатов в истории футбола.

Первое сражение между «Атлетиком» и «Барселоной» в самом горячем сезоне противостояния команд произошло 24 сентября 1983 года на «Камп Ноу», аккурат перед началом Каталонского фестиваля «Ла Мерсе». Несмотря на то, что баски подошли к матчу с тремя победами в трёх матчах и являлись действующими чемпионами, «Барса» вела в счёте с приемуществом в три гола после часа игры, когда в одном из эпизодов Шустер жёстко пошел в стык на Гойкоэчеа, чисто сфолив на нем и нанеся тому травму. Болельщики восторженно приветствовали этот акт поздней вендетты. Когда Гойкоэчеа нанёс ему травму, 21-однолетний Бернд Шустер был на пике формы и финишировал на втором и третьем местах сответственно, в двух последних голосованиях за «Золотой Мяч». После травмы он уже не поднимался на тот уровень. (Несмотря на утверждения о том, что большинство из своих матчей за сборную Западной Германии он сыграл в 1984 году и ушёл из нее после споров с тренером Юппом Дервалем и лидерами в лице Карл-Хайнца Румменниге и Ули Штилике).

Марадона в своей автобиографии описал момент своей травмы так: «За несколько минут до того подката, Гойко был готов растерзать Шустера, и заявил Диего, что собирается убить Шустера». На что Диего заметил: «Успокойся, Гойко, вы проигрываете в три мяча, и ты просто получишь предупреждение». Однако это возымело обратный эффект, и Гойко начал преследовать Диего и нанес тому травму у самой линии поля, в середине. Подкат в исполнении баска стоил Диего половины латеральной мышцы на лодыжке левой ноги. Удивительно, но это не удостоило его красной карточки, хотя после он был дисквалифицирован на 18 матчей (позже срок скостили до шести). Он получал анонимные угрозы в свой адрес от болельщиков «Барселоны» (В день, когда огласили срок его дисквалификации, он играл еврокубковый матч против «Леха» из Познани, Гойко забил первый гол, который привёл к итоговой победе его клуба со счётом 4:0. После гола его лицо оросили «слёзы ярости» как он сам охарактеризовал.

Учитывая факт, что игра не сулила ничего хорошего его команде, можно ли было считать его подкат злым умыслом, призванным отомстить самому от лица своей команды и выбив лидера соперника из строя на несколько месяцев? Можно считать это теорией заговоров, но Марадона считал, что «Гойко знал, на что шёл, он делал это с умыслом», в то время как сам баск отрицал предумышленность своих действий. Однако же, именно этот эпизод дал ему нелестное имя «мясника из Бильбао» и клеймо палача, который выбил из строя лучшего игрока в мире, а потом гордился своим «достижением». Со своей стороны Клементе добавил огня в костёр, заявив, что не уверен в серьезности травмы Диего и нужно «подождать неделю и посмотреть, каков характер травмы».Идеалист Менотти заявил, что надеется на то, что жертва положит конец насилию. Промадридское издание «Marca»  вышло с заголовком «Prohibido ser artista» (Артистам вход воспрещен) и, глядя на подкат сейчас, можно заявить, что он был почти что криминальным. Он оставил свой след в жизни Диего, который признал, что в период реабилитации впервые принял кокаин.

Спустя месяц с небольшим, обе команды — без участия Диего и Гойко — сошлись в поединке на Суперкубок. В то время Суперкубок не предварял начало сезона, но его втискивали, вопреки воле команд, в календарь. Первый матч в Бильбао собрал почти полный стадион — 38000 зрителей. «Барса» комфортно победила 1:3, на ответный матч на «Камп Ноу» пришло всего 18000 зрителей, которые увидели всего один гол, и тот в исполнении форварда гостей Эндики на 2-й минуте. Однако, малое число зрителей было связано и с потерей престижа турнира. Четвёртый матч того сезона состоялся в январе на «Сан-Мамес», в котором «Барса» опять одержала победу со счётом 2:1. Несмотря на это, сказалось длительное отсутствие Диего (а также отсутствие Шустера сроком в два месяца), и «Барселона» упустила лидерство. Чемпионом стал «Атлетик», который все победы одержал с минимальным счётом и в конце сезона завоевал свой восьмой чемпионский титул.

У «блауграны», однако, был шанс сказать последнее слово в противостоянии того года — в финале Кубка Короля, в мае, на «Сантьяго Бернабеу» состоялась пятая встреча соперников за сезон. Оба клуба в полуфинале играли серии пенальти («Барса» одолела «Лас-Пальмас», баски — «Мадрид»). Символом того, что что-то может пройти не так гладко, стала предматчевая артиллерийская подготовка к нему, между Марадоной и Клементе. Диего простил Гойко его грубость, но не простил её тренеру соперника, высказав, мягко говоря, неортодоксальную мысль для игрока «Барселоны». Он заявил, что предпочёл бы видеть чемпионом Испании «Реал Мадрид», а не «Атлетик». На что Хавьер Клементе ответил в своем духе, назвав Марадону «на удивление глупым». Ещё одним звонком в набат стало то, что во время минуты молчания перед матчем, посвященной памяти болельщиков «Барселоны», погибших в автокатастрофе на пути в Мадрид, 54000 болельщиков басков (для сравнения, «кулес» было всего 20000) — стали свистеть и кричать «Qué se jodan!» («В Пекло!»). Шторм назревал прямо на глазах у Короля Испании Хуана Карлоса I и завершился одним из худших матчей между командами высшего уровня в мире. Игра изобиловала мелкими и циничными фолами. Шустер ответил болельщикам, запустив летящие в него снаряды с трибун в обратном направлении. 

Этот эпизод стал апофеозом и кульминацией противостояния. Став легендой «Атлетика», Клементе привел команду к третьим местам в последующих сезонах. Его второе пришествие состоялось в 1991 году, спустя некоторое время после разгрома его команды от «дрим тим» Кройффа, со счётом 6:1 (частичный реванш за крупнейшее в истории поражение Барселоны со счетом 1:12 в 1932 году на «Сан-Мамес»). Менотти после кончины своей мамы вернулся в Южную Америку, где тренировал «Пеньяроль» из Уругвая, Марадона, отыграв всего 36 матчей за «Барселону» (забив при этом 22 гола), сменил команду, вернувшись в Испанию играть в составе «Севильи» после семи лет в Неаполе (по иронии судьбы, тренером там был антипод Менотти, Билардо). Этим закончилось  внезапно вспыхнувшее противостоянии двух классических команд, после чего из вновь стала объединять ненависть к центру в лице «Мадрида».