Хорват заходит в бар

У меня есть история для Голливуда. Это романтическая комедия. Но действия её — реальны. И начинается она с того, как хорват заходит в бар…

Это был 2011 год. Мне был 21 год. Я прибыл в Испанию очень поздно — может быть, около 10 часов вечера. Я играл за «Шальке» в Германии последние четыре года, и «Севилья» должна была подписать со мной контракт на следующее утро. Всё чего я хотел — это пройти все медицинские тесты и оставить на документе свою подпись.

Мой старший брат Деян был вместе со мной, и когда мы приехали в отель, то поужинали вместе с некоторыми людьми из клуба. По какой-то причине я немного нервничал после еды, и я знал, что не смогу уснуть. Поэтому я сказал брату: «Давай выпьем, а потом пойдём спать». 

Эти слова изменили мою жизнь.

Потому что женщина, которая в тот вечер работала в баре отеля, была… Просто вау.  Это та часть фильма, в которой всё движется, будто в замедленном движении, понимаете о чём я? Она была невероятно красива.

Я сказал себе: «ОК, Севилья. Вау. Мне нравится это место».

Но я не мог сказать ей ничего кроме «Hola» (привет — прим. переводчика), потому что я совершенно не знал испанский. Я говорил на немецком, итальянском, английском, французском и сербско-хорватском, но не на испанском. И это было ужасно.

Так что мы с братом просто сидели там и беседовали, когда кто-то из другого крупного европейского клуба позвонил на его телефон. Ему сказали, что слышали о том, что мы прибыли в Севилью, и что они хотели бы отправить самолёт для того, чтобы мы прибыли к ним, и я подписал бы с ними контракт.

У нас ещё не было формального соглашения с «Севильей». Перебраться в Испанию было огромным, и может быть, рискованным шагом для меня. Новая страна, новый язык. Я никого тут не знал. А что касается команды, которая хотела отправить мне самолёт — давайте просто скажем, что это было лишь небольшим предложением.

Итак, мой брат спросил меня: «Что собираешься делать?»

Я сказал ему: «Так… Я уже сказал "да" президенту "Севильи", и моё слово стоит больше, чем подпись».

Он ответил : «Хорошо, я передам им».

Затем я указал на бар и спросил: «Ты видишь нашу официантку? Я приехал сюда, чтобы играть за "Севилью", и я приехал сюда, чтобы жениться на этой женщине».

Мой брат рассмеялся: «ОК, как скажешь». Он думал, что я пошутил.

Официантка вернулась и спросила, закончили ли мы, а я сказал своему брату, что всё еще немного нервничаю, и нужно выпить ещё. 

На следующий день я подписал контракт с «Севильей». Я жил в этом отеле три месяца, пока искал дом. Каждое утро я спускался в бар отеля, чтобы выпить кофе и фанту и увидеть ту прекрасную официантку.

Всё что я знал — её имя. Ракель. Она не говорила на английском, а я не говорил на испанском. Поэтому каждый день можно было услышать…

«Добрый день, Ракель. Кофе и Фанту».

Я не знаю, как это объяснить. Иногда, ты встречаешь кого-то, а твои чувства совершенно не такие, как были раньше в подобных ситуациях. Всякий раз, когда я её видел, будто бомба взрывалась внутри меня. Неделя за неделей, я медленно начал заучивать некоторые испанские слова, и если бы я не пытался, я бы ещё долго использовал свои руки для того, чтобы что-то ей сказать.

Она думала, что это смешно: «Я — Джейн, а ты… Тарзан».

Ужасно забавно то, как много кофе я выпивал.

Вероятно, я просил её об этом 20 или 30 раз.

Она никогда не говорила «нет», но всегда, извиняясь, говорила о том, что у неё ещё много работы, а потом ей нужно ложиться спать. После трёх месяцев я перебрался в свой дом, и я помню, что мне было очень грустно, потому что я думал что всё, может быть, закончилось. Но я не сдавался. Я всё равно ездил в город и непременно заезжал в отель за кофе.

Если я не попадал в её смену, то тут же разворачивался и шёл в другое место. Но если она работала, то мой день озарялся счастьем.

К тому времени мой испанский стал лучше, поэтому мы могли поговорить немного больше. Я постоянно заставлял себя смотреть испанское телепередачи и слушать испанское радио. Я думаю, что мне повезло: по какой-то причине у людей с Балкан есть определённые способности к изучению иностранных языков.

Однажды, Ракель наконец-то сказала мне, почему она не хочет куда-нибудь сходить со мной: «Ты футболист. И в следующем году ты можешь запросто уехать в другую страну. Извини, но нет».

Знаете, я не самый крутой парень в мире, поэтому тогда я подумал: «Чёрт, может, она увидела меня и подумала, что я не очень хорош, и "Севилья" продаст меня следующим летом».

Отчасти это являлось моей мотивацией для того, чтобы закрепиться в основном составе, когда я начал тренироваться. В этом случае, прекрасная девушка, наконец бы, пообедала со мной. На это у меня ушло семь месяцев. Я прибыл в Испанию 27 января. 20 августа я получил сообщение: «Она в баре выпивает вместе со своей сестрой! И она не работает!»

Видите, к этому моменту почти все в городе знали мою историю. Поэтому кто-то из тех, кто находился тогда в баре, написал мне. Я отказываюсь называть источник.

Я позвонил другу и мы поехали прямо в отель, я сел рядом с Ракель и сказал: «Хорошо. Наконец-то ты не работаешь, значит, у тебя есть время поужинать со мной».

Она была удивлена и сказала, что не знает, но может быть…

Я ответил: «Нет. Я не уйду. Я знаю, что ты здесь со своей сестрой, но мы должны обязательно сделать это сегодня. Так что пойдём. Все вместе».

Мы вышли из бара все вместе.

На следующий день мы встретились в обед. И с тех пор мы вместе. Мы вместе вот уже шесть лет, у нас две прекрасные дочери. Это было тяжелее, чем победа в Лиге Чемпионов, да и времени на это потребовалось столько же.

Было очень смешно, когда я впервые встретился с её семьей. Тогда я уже думал, что мой испанский хорош, но когда ты оказываешь в окружении большой семьи, Боже мой… Они говорили так быстро, да ещё и севильским акцентом, который воспринимается несколько иначе.

Её отец пытался пошутить со мной, и я понятия не имел, что, чёрт возьми, он говорит. Я просто притворялся, что всё понимаю, и смеялся. Но он понятия не имел, что происходит. В конце концов он сказал: «Ничего страшного. Дай мне два или три месяца и ты будешь понимать всё».

Я думаю, что это особенная черта характера людей из Севильи. У них очень открытое сердце и все они, как одна семья. Было забавно, что моя жена совершенно не интересовалась футболом, а я думал, что и её семья, значит, тоже. Но они оказались большими фанатами «Севильи». Дед моей супруги уже скончался, когда я встретил её, но её папа рассказывал мне, что когда его привезли в больницу в один из его последних дней, медсестры сняли с него всю одежды и переодели в больничные платья, но когда они попытались снять его часы — он запретил им это сделать.

Это были особенные часы, часы «севильистас».

Он сказал: «Нет, они останутся со мной. До самого конца, Если я уйду, то уйду вместе с клубом».

Я думаю, что люди по-настоящему не понимают того, как много переживают футболисты в своей жизни. Когда у нас берут интервью, журналисты обычно спрашивают о тренерах и тактике, но никогда не интересуются тем, что происходит вне поля. А для меня эта составляющая моей карьеры не менее важна. В течение шести лет я перебрался из Швейцарии в Германию, а потом и в Испанию — это был очень интересный, но в то же время, очень одинокий опыт. Я был довольно хорошим игроком в «Базеле» и в «Шальке», но мне всегда казалось, что мне чего-то не хватает.

Когда я встретил свою жену, я понял, что мне есть ради чего играть, после этого моя карьера вышла на новый уровень. Мы провели много особенных лет в «Севилье». В 2013 году я стал первым иностранным капитаном клуба со времён Марадоны. Это было особой честью для меня, особенно потому, как много этот клуб значил в жизни дедушки моей жены.

Это был момент огромной гордости. Мои родители из Хорватии, но они перебрались в Швейцарию незадолго до начала Боснийской войны, потому что почувствовали приближающуюся опасность. Я вырос в Швейцарии, обожая Роберта Просинечки. Он был героем для хорватов, и он играл за мадридский «Реал», «Барселону» и «Севилью», когда я был ребёнком. Мне повезло, что у меня была самая нормальная жизнь, жизнь с моими друзьями, жизнь, незатронутая войной. Но в течение долгого времени моя семья не могла вернуться в Хорватию. Я думаю, что впервые мы вернулись обратно, когда мне было семь лет, для того, чтобы увидеть моих дедушек и бабушек. Поэтому для меня, ходившего в швейцарскую школу в окружении швейцарских друзей, моё хорватское Я было привязано к Просинечки и национальной сборной.

Моя мама любит рассказывать историю. Когда я начал ходить в школу, я пришёл домой после трёх или четырёх дней и сказал: «Мама, я больше не хочу никуда ходить. Я хочу играть. Как много лет я ещё должен делать это?»

«Девять лет», — ответила мама.

На что я сказал: «Девять лет? Хорошо. Я буду ходить девять лет, но ни дня больше».

В значительной степени, именно так и произошло. В 17 лет, я стал играть в футбол профессионально, в «Базеле». Моя мечта была очень отчётлива. Я хотел стать Робертом Посинечки. Поэтому играть в Испании, как и он, и стать капитаном «Севильи» — было просто чем-то невероятным.

Когда «Барселона» захотела подписать меня в 2014 году, это было довольно интересно, потому что семья моей жены явно хотела того, чтобы я остался. Но они также знали, что в жизни есть только одна возможность перебраться в самый большой клуб в мире. Поэтому, в конце концов, они поддержали все мои решения. Это было очень сложным решением для нас — гораздо более сложное, чем вы могли бы ожидать. Но представители клуба сказали, что довольны суммой, которую предлагала «Барселона», и что они согласны на этот шаг. То, что я мог уехать в очень хорошей обстановке, сделало меня очень счастливым. Это было очень важно для меня, потому что вся моя жизнь изменилась в Севилье.

Отец моей супруги сказал что-то вроде: «Хорошо, удачи тебе, но когда твои парни будут играть против "Севильи"… Извиняюсь».

Играть за «Барселону» — мечта каждого мальчишки. Я помню момент, когда  прибыл на презентацию: я зашёл в раздевалку, увидел свои бутсы, ожидающие меня возле моего шкафчика, и мурашки пошли по мне, когда я смотрел на них. Я думал: «Это не просто бутсы. Это мои бутсы в "Барселоне"».

Как футболист, конечно, ты хочешь побеждать в матчах и завоёвывать трофеи. Но быть частью этого клуба — это нечто другое. При всём моем уважении к другим большим клубам, «Барселона» — это нечто особенное. Есть особая связь между клубом и людьми города, с людьми во всём мире.

Как плеймекер я благоговею перед возможностью играть с лучшими в мире нападающими. С Месси, например. Весь мир видит его блеск в играх. Но нужно умножать это на 20 или на 50 за то, что он делает с тобой на тренировках. Как для поклонника футбола — это радость для меня: иметь возможность играть с ним каждый день. Конечно, дело не только в нём — ещё были Неймар и Хави. Суарес, Иньеста, Пике. Существует ритм, на котором мы пытаемся играть — это как одна большая машина. Когда ты нажимаешь на педаль, каждая деталь механизма внутри знает, что должна делать. Одно дело видеть это по телевизору или играть против «Барселоны», но совершенно другое — испытать это на себе. Если вам не нравится футбол в «Барселоне», то вам не нравится футбол вообще.

Для меня каждый день всё ещё доставляет удовольствие, если я играю в футбол. Я покинул Швейцарию десять лет назад, чтобы следовать за моей мечтой заграницей, и я очень счастлив, что оказался здесь, в «Барселоне».

Я думаю, что когда я приехал сюда, то некоторые из игроков были немного удивлены тем, насколько хорошо я говорю по-испански (с севильским акцентом), и это было очень полезно для меня, чтобы адаптироваться к культуре в раздевалке. За это нужно поблагодарить мою жену.  Именно из-за неё я смог вырасти из Тарзана в капитана «Севильи», а затем и в чемпиона с «Барселоной».

Нашей старшей дочери сейчас четыре года. И она начинает понимать, насколько серьезно люди занимаются футболом в Барселоне. Мы думаем о том, будет ли она также одержима футболом, как я, или же её это совершенно не будет заботить, как и её маму. Прямо сейчас она находится где-то посередине.

Если я смотрю футбол дома, и кто-то забивает, она просто сходит с ума. Она говорит: «Нет! Ты должен был забить этот гол!»

Даже не имеет значения Месси это или Суарес. Нет. Этого недостаточно. Это должен быть папочка, который забивает. Он не должен отдавать результативные передачи, он должен забивать. Поэтому я делаю всё возможное. Может быть, я попытаюсь поговорить об этом с Лео.