Внутренний Иуда Патрика Клюйверта

«В свой отряд я могу взять разных людей, даже больных. Но, пока я жив, здесь никогда не будет слабых морально, тех, кто в любую секунду готов предать…»,

— Эрнест Хемингуэй, «Письма с большой войны»

••• 

Тем майским вечером он длительное время стоял у кромки газона венского красавца-стадиона «Эрнст Хаппель», выслушивая указания от Луи ван Гаала. Тренер говорил долго и обстоятельно, словно отец, выпускавший во взрослую жизнь любимого сына.  И вот, наконец, прелюдия кончилась и совсем юный парень, поприветствовав уходящего Яри Литманена, уверенным шагом вышел на поле. Вышел для того, чтобы уже через 14 минут стать героем самого интригующего матча евросезона 1994/95. Казавшаяся неуязвимой оборона «Милана» допускает позиционную ошибку, и он, получив передачу от Франка Райкаарда, выходит на ударную позицию, а затем несильно посылает мяч под опорную ногу Росси, точно в сетку. Потом были объятия и танцы, акробатический этюд ван Гаала и слёзы с Кубком Чемпионов в руках, была радость от большой победы, возвестившей миру о рождении новой футбольной звезды по имени Патрик Клюйверт…

Заговорили о нём перед стартом триумфально завершившегося сезона. Тогда скауты «Аякса» проиграли своим конкурентам из ПСВ борьбу за бразильское дарование Роналдо и на одной из пресс-конференций ван Гаал заявил, что сие обстоятельство его беспокоит слабо, ибо на подходе к основному составу находится парень не менее талантливый. Думаю, не стоит лишний раз говорить, что тем вундеркиндом оказался именно Патрик. В состав Клюйверт входил постепенно, без лишней спешки, но каждое его появление на поле не оставляло у специалистов сомнений в том, что они наблюдают за неординарным и не по годам зрелым мастером. Прогресс юниора был столь велик, что тренерский штаб амстердамского клуба год спустя начал рассматривать его в качестве основного футболиста, отведя место второго нападающего, действующего под Литманеном.

Что последовало далее, все прекрасно помнят. Жуткая автокатастрофа, повлекшая гибель человека, частые обвинения в сексуальных домогательствах и, как квинтэссенция неудач, провальный сезон в «Милане». Складывалось впечатление, что жизнь пошла под откос, что злодейка судьба нарочно испытывает его на прочность.

Просветление наступило летом 1998 года. Луи ван Гаал, обосновавшийся в Барселоне, начал собирать свою «золотую молодёжь» на новом месте работы, и одним из первых потребовал приобрести именно Клюйверта. Переговоры с руководством «россонерри» увенчались успехом, и Каталония стала пристанищем для  форварда на следующие шесть лет. В спортивном плане они вместили в себя титулы и яркую игру. А могло ли быть иначе? Исторически трансферная политика каталонского клуба строилась на приглашении исполнителей, обладающих эксклюзивной манерой игры. Это с лёгкостью гармонировало с имиджем самой команды, игровой почерк которой всегда отличался от общей массы клубов Старого света. Изюминку Патрика составляло уникальное для форварда с такими физическими данными умение сыграть в подыгрыше, причём получалось это с завораживающими лёгкостью и изяществом, а главное своевременно с тактической точки зрения.

Но существует в идеологии барселонизма ещё одно понятие, в клубном футболе времён Советского Союза оно звучало, как «преданность флагу», в Каталонии же выражено бессмертными словами Хосепа Луиса Нуньеса: «В "Барселоне" могут играть только те люди, сердце которых выдержано в сине-гранатовых тонах». Часто приезжавшие выступать за «блауграну» легионеры из дальнего зарубежья настолько, в буквальном смысле, приростали к команде и городу, что начинали считать Барселону вторым домом. Показательной в этой связи служит знаменитая фраза Йохана Кройффа: «Я всё чаще осознаю, что имею два сердца: амстердамское и каталонское». Влюблённость в клуб автоматически влекла за собой самоотверженную игру, и в первую очередь не за деньги или титулы, а для уникальных местных болельщиков, с лёгкостью отвечавших «очарованному страннику» взаимностью.

А, пропустив карьеру Клюйверта через фильтр клубного патриотизма, мы получаем картину диаметрально противоположную, ибо за шесть сезонов голландец по большому счёту не понял, за какую команду приехал играть. Часть вины в этом безусловно лежит на ван Гаале. Кто-кто, а он точно приехал в город Антонио Гауди для удовлетворения собственных амбиций и всеми своими действиями показывал, что на традиции ему глубоко наплевать. Не мудрено, что поведение «футбольного отца» взял за императив и воспитанник. Даже после «изгнания тирана» коренного сдвига не последовало, и личные интересы для Клюйверта продолжали превалировать над клубными.

Во время Тридцатилетней Войны имел место знаменитый инцидент с приходом одного гарнизонного капеллана французской армии в ставку к кардиналу Ришелье. Тогда клирик посетовал на существование в душах нескольких солдат «Внутреннего Иуды». Под этим понималось латентная готовность к предательству и бегству с поля боя, однако не проявлявшаяся открыто ввиду нерешительности или неподходящего момента. Позже термин стал использоваться официально, а в армии Наполеона Бонапарта практиковались специальные курсы, на которых компетентные военные педагоги всячески пытались упредить развитие опасного душевного недуга у воинов Первой Империи.

За время пребывания в «Барселоне» Патрик Клюйверт минимум дважды серьёзно дал понять, что обозначенная проблема не обошла его стороной. Конец сезона 2000/2001 проходил для «сине-гранатовых» под знаменем борьбы с «Валенсией» за попадание в Лигу Чемпионов. Для решения сверхзадачи были мобилизованы все силы, но именно в этот момент голландский форвард решил прийти в кабинет Жоана Гаспара и потребовать заключения нового контракта с серьёзным увеличением денежного довольствия. Получив логичный ответ вроде: «Не время сейчас улаживать личные дела», Клюйверт решил нанести удар по больному месту и через прессу заявил о готовности перебраться в…мадридский «Реал». Уже тогда любой симпатизирующий «Барселоне» человек должен был потерять всяческое уважение к этому человеку, даже несмотря на то, что вскоре конфликт замяли. Просто голландец элементарно испугался нараставшей волны недовольства со стороны болельщиков и почётных ветеранов каталонского суперклуба.

Сразу после избрания на пост президента США Джон Ф. Кеннеди сказал: «Сейчас каждому из нас пришло время подумать о том, не что Америка сделала для меня, а что я сделал для Америки».  Руководствуясь похожими соображениями (кстати, абсолютно правильными) Жоан Лапорта летом 2003 года призывал всех игроков согласиться на снижение зарплат. Платёжный секвестр был необходим для стабилизации бюджета и предотвращения падения «Барсы» в финансовую пропасть. Подавляющее большинство футболистов встретило предложение нового руководства с пониманием, Филипп Коку даже пошёл на 70%-е (!!!) сокращение доходов, отклонив выгодные предложения от других клубов. Против был только Клюйверт. Кто сможет сказать, что в прошлые годы он был для команды полезнее, чем Коку и Луис Энрике, Хави и Карлес Пуйоль? Но по уровню меркантильности он всех превосходил многократно. Увы, тем летом ни один клуб в условиях финансового спада не пожелал платить за него должную неустойку, а тем паче удовлетворять обширные денежные запросы личного характера. Агенты Клюйверта пытались буквально напрашиваться в «Челси», но Роман Абрамович заинтересованности в их клиенте не проявил. После этого Клюйверт предстал перед «кулес» с окончательно потухшими глазами, человеком, играющим исключительно по инерции, от скуки, но никак не за командный престиж. Примечательно, что расшевелить девятку не удалось даже Франку Райкаарду, имевшему с футболистом тёплые отношения со времён «Аякса» и совместной работы в оранжевой сборной. Изредка он забивал и показывал прежний уровень игры, однако то были минутные всплески, словно в голландце просыпались последние ростки самоуважения, словно ему надоедало являть себя в столь невыгодном свете.

Предавший людей вырастивших его как футболиста и страстно любивших болельщиков, Луиш Фигу стал главным Иудой современного футбола. Клюйверту же суждено было стать Иудой Внутренним. Морально этот человек всегда был готов к предательству, измене, но, в отличие от португальца, так и не смог найти щёдрого покупателя, того Мефистофеля, которому с лёгкостью можно заложить душу за повышенные мирские блага. Кроме того, материализоваться мешали внутренние комплексы, страхи, терзания. Подобно самоубийце, он долго стоял на грани пропасти, ведущей в бездну порока, не решаясь в неё прыгнуть, но не из-за желания жить, а потому что банально боялся падать.

Теперь он ушёл в «Ньюкасл». В профессиональном смысле сей трейд, несомненно, шаг назад. Бывший и новый клубы просто стоят на разных полюсах футбольной реальности. В «Барселоне» продажу игрока должны воспринять с облегчением, отныне Сандро Роселю и Чики Бегиристайну не придётся то и дело уговаривать капризную звезду одуматься, а архисложную миссию завоевания трофеев в следующем сезоне будет выполнять реальный коллектив единомышленников.

А руководству «сорок» можно посоветовать держать ухо востро, так как при первом нарушении клубного благополучия, Клюйверт вновь уподобится известному млекопитающему их семейства грызунов, которое всегда первой бежит с тонущего корабля, если, конечно, сэр Бобби Робсон не владеет навыками по изгнанию из человеческого душевного мира «внутреннего Иуды».