«Клан М». Почему у Марадоны не получилось в «Барселоне»

Первые контакты по его переходу случились в 1978 году, в 1980-м был подписан контракт, а презентация прошла в 1982 году. «Барса» работала, не покладая рук, чтобы стать первым европейским клубом Диего Армандо Марадоны. Миллионы восторженного Хосе Луиса Нуньеса стали решающим фактором, но не более, чем настойчивость и усилия — публичные и скрытые — знаменитого испанского агента Жозепа Марии Мингельи. В столице Каталонии Диего и его вечный представитель Хорхе Ситершпилер общались с молодым журналистом также ещё новой газеты «Sport» Мигелем Рико, с которым оба аргентинца познакомились в Лондоне. Это история о том, как лучший футболист в мире потерял почву под ногами. Она начинается с того, как он оттолкнулся этими самыми ногами в Буэнос-Айресе, продолжается тем, как испачкал их в городе, в котором так и не прижился, и заканчивается на том, как они потеряли направление по вине инфантильного, расточительного, а порой просто жестокого окружения. За два его сезона в «сине-гранатовом» Марадона выиграл три трофея, но потерял себя.

Трансфер на медленном огне

Только безрассудному человеку могло прийти в голову променять страну, проснувшуюся после четырех десятилетий диктатуры, на другую, в которой только что произошёл государственный переворот. Но это то, что сделал Жозеп Мария Мингелья — в 1977-м, спустя всего год после прихода к власти Хорхе Виделы, он переехал в Аргентину. «Я был одинок, бросил всю свою работу и уехал жить в Буэнос-Айрес. Футбол, женщины, еда и шоу-бизнес», — невозмутимо вспоминает он в свои 80 лет. Мингелья пришёл в «Барсу» в качестве переводчика Вика Бэкингема (тренировал «Барселону» в 1969–1971 годах — прим. переводчика), чтобы затем стать помощником Ринуса Михелса. Потом он работал секретарем в «Эркулесе». Имел связи. То, что он вдруг бросил всё, чтобы поселиться в одном из самых футбольных городов мира, было действительно привлекательным для испанских клубов, жаждущих талантливых южноамериканских игроков. «Тогда никто так далеко не ездил. И все, конечно же, просили моих рекомендаций. "Бургос", например, интересовался полузащитником, и я показал им Хорхе Орландо Лопеса из "Архентинос Хуниорс"». Именно там он впервые увидел Марадону в деле. «Их президент, Просперо Консоли, был непреклонен: "Нет, это даже не обсуждается. Об этом нельзя говорить"». Тогда Мингелья уже считал себя агентом. Первым испанским агентом в истории.

В 1978 году Жозеп Мария Мингелья присоединился к избирательной кампании Хосе Луиса Нуньеса, в итоге ставшего президентом «Барселоны», с которым он проведёт десятки трансферов в течение двух десятилетий. Посредник, куле с рождения, бывший футболист молодежной «Барсы», а ныне — «сенатор» клуба (в «Сенат» входит тысяча наиболее возрастных членов «Барселоны» — прим. переводчика) благодаря своему статусу сосьо №848, он хотел начать по-крупному: привести Марадону в «Барсу». «Я организовал поездку представителей клуба в Буэнос-Айрес, чтобы они увидели потенциал парня. Я лично устроил товарищеский матч, прямо во время Чемпионата Мира, между "Архентинос" и "Ферро Карриль Оэсте". Николау Касаус влюбился в Диего, но Нуньес не пошевелил и пальцем, считая, что в кантере "таких несколько". Вытянуть песету из Нуньеса было труднее, чем босиком подняться на гору Монтсени», — вспоминает он. Мингелья не сдавался. Он познакомился с доньей Тотой (мама Марадоны — прим. переводчика), посетил её дом, наладил отношения с Хорхе Ситершпилером и организовал ещё один товарищеский матч, на этот раз — на «Камп Ноу» в 1979 году. Но тот матч «Барса»-«Архентинос» тоже не сложился так, как он ожидал. «Всё пошло не так. Отчасти потому, что Рифе, тренер "Барсы", отрядил Сувирию опекать Марадону. Он приклеился к его ногам, и матч закончился 0:0». Третья попытка была предпринята в 1980 году. Аргентина играла на «Уэмбли» против Англии, и Мингелья снова убедил руководство вживую посмотреть на Диего. «Снова не получилось. Нуньес был жёстким человеком. Он считал, что его все хотят обмануть, и на самом деле так и было», — объясняет агент. Но затем произошёл поворот, который изменил всё. Нуньес, в душе прежде всего — строитель, взялся за расширение «Камп Ноу», приурочив его к Чемпионату Мира в Испании. Если получится увеличить вместимость стадиона, будут нужны новые абонементы. А что может привлечь новых поклонников лучше, чем звезда? «В конце концов, после трёх попыток Нуньес понял, что подписать Марадону — это приобрести лучшую землю, чтобы построить что-то большое», — вспоминает Мингелья.

Получив согласие президента, агент в том же году договорился о переходе с «Архентинос Хуниорс». Там уже не было Просперо Консоли, поэтому Мингелье пришлось вести переговоры с его преемником Доминго Тесоне, который был комиссаром полиции и всегда приходил на встречи вооружённым. Соглашение между клубами было подписано в офисе Аргентинской Федерации Футбола, и с тех пор её президент, Хулио Грондона, начнёт занимать видное место во всей этой истории. «Всякий раз, когда он хотел что-то узнать о футболе, он звонил мне, — говорит Мингелья. — Мы были друзьями. Вплоть до того, что он много раз вызывал меня на склад, который у него был на окраине Авельянеды. Огромный корабль, пустой и не использовавшийся».

Новость попала во все СМИ. В 1980 году «Барса» подписала контракт с Марадоной. Но всего через десять дней Хулио позвонил Мингелье, чтобы тот вернулся в Буэнос-Айрес: «Старик, есть небольшая проблема, тебе нужно вернуться». И Мингелья прилетел в столицу, три дня ожидал в гостинице, пока, наконец, его не вызвал капитан Фрага: «Адмирал Лакост хочет видеть вас». Лакост был организатором Мундиаля-78, и после успешного завершения турнира Видела наградил его постом министра социального обеспечения. «Я взял такси и добрался до узкой улицы, дошёл до двери. Открылось окно, и появился солдат с винтовкой. Я назвал себя, меня впустили, я прошёл по тоннелю и оказался в кабинете со столом и тусклым светом, там сидел адмирал Лакост. Да, мне было страшно, — вспоминает Мингелья. — В те годы люди пропадали по ночам».

- Сеньор Мингелья, я вызвал вас из-за дикости, которую совершил президент «Архентинос». Диего — национальный кумир, он не может уйти.

- Но вот подписанный договор, и права работника важнее всего.

- Забудьте о правах. Этот парень нужен стране, и он не покинет Аргентину до Мундиаля в вашей стране.

Воссоздавая тот разговор, Мингелья вспоминает, как боролся. Тем не менее, он был вынужден признать поражение: «В конце концов, они удерживали Диего, как в Испании использовали "Эль Кордобеса" (знаменитый тореадор — прим. переводчика), известную фигуру, которой можно было прикрыть все варварства диктатуры». Адмирал Лакост, твёрдый в этом решении, хотел быть щедрым. «Этот дядя ещё успел сказать мне, что, если я хочу заработать денег, он может упростить мне другой бизнес: масло, мясо…», — вспоминает Мингелья. У него остались сомнения, собирается ли «Барса» сражаться за игрока. «Я думаю, они отказались от контракта», — рассуждает он.

Как и за два года до этого, Мингелья продолжил давить на Ситершпилера. Он уверяет, что лично рекомендовал Хорхе подписать контракт с «Бокой». Клуб «бостеро» (прозвище болельщиков «Боки Хуниорс» — прим. переводчика) добился двухлетней аренды с правом выкупа, и в 1982 году, незадолго до Чемпионата Мира в Испании, когда её срок подходил к концу, агент снова обратился к Нуньесу. «Грондона слил мне информацию, что в Буэнос-Айресе мутят воду представители "Ювентуса", а "Бока" не сможет выкупить игрока, потому что у неё нет денег даже чтобы заплатить за электричество. Мы должны были действовать», — говорит Мингелья. Хотя сделке сопутствовали некоторые трудности, в итоге «Барса» добилась своего, заплатив за игрока 7 миллионов долларов США, пять — «Архентинос», два — «Боке». Во время полёта в Барселону, когда счастливый Мингелья с сигарой в руке обнимал Диего и Хорхе, «Пушок» (прозвище Марадоны — прим. переводчика) всё говорил лукаво: «Че, теперь мы должны забрать с собой Бочини (Рикардо Бочини — аргентинский полузащитник, чемпион мира-1986 — прим. переводчика)».

Преждевременная слава

Уроженец Лериды, как и Мингелья, Мигель Рико так же, как и агент, способен рассказать о важном моменте, когда начинают расходиться пути Диего, человека, и Марадоны, феномена, когда первый начинает страдать от невыносимого влияния второго. Рико, как и Мингелья, был одним из немногих в Барселоне, кто имел отношения с молодой звездой аргентинского футбола до того, как тот демонстрировал свою левую ногу в аэропорту «Эль-Прат». «В мае 1980 года газета отправила меня освещать турне "Альбиселесте" по Европе. На матч с Англией на "Уэмбли" я прилетел рейсом Мадрид-Лондон, которым прибывала вся аргентинская делегация. И мне посчастливилось познакомиться с Хорхе Ситершпилером», — вспоминает Рико. По приезду в британскую столицу журналист остановился в Кенсингтоне, недалеко от команды Менотти. Там он попытался применить самый простой и отчаянный приём: встать у ворот тренировочного лагеря аргентинцев. «На следующий день в восемь утра выходит Марадона. Я говорю ему почти как болельщик: "Я пришёл поговорить с тобой". А он отвечает: "Я выхожу сейчас, потому что это единственное время, когда это возможно. Позже болельщики не позволяют мне выйти на улицу". Я предложил сопроводить его в прогулке по Гайд-парку. И, к моему удивлению, он согласился».

Рико поражает тот факт, что этот 19-летний парень вёл себя с непринуждённой естественностью, столь же уникальной, что и тяготы славы, которая уже тогда преследовала его как самого талантливого полузащитника, даже в 11 тысячах километров от его дома. Можно представить, как они болтают в самом шикарном парке Лондона в то время, как британская столица просыпается за год до свадьбы века, Леди Дианы и (или против) принца Чарльза. На другой стороне парка, в королевской резиденции Кларенс-Хаус, ребёнок того же возраста, что и Марадона, хотя и родившийся в социальном и географическом антиподе Вильи Фьорито (город неподалёку от Буэнос-Айреса, где прошло детство Марадоны — прим. переводчика), обречён на похожую судьбу: подняться до статуса звезды мировой поп-культуры 80-х и 90-х годов только чтобы пострадать от последствий и трагически исчезнуть. Два человека, не сумевших справиться с колоссальной задачей, которую жизнь подготовила для них, народная принцесса и «космический воздушный змей» (прозвище Марадоны, которое он получил с лёгкой руки Менотти в 1986 году — прим. переводчика), возведенные на престол толпой, которая в итоге задушит их. Но в то весеннее утро всё было в порядке. Всё ещё. «Пришли Хиральдес, массажист, и Хуан Барбас, полузащитник "Сарагосы", с мячом, и они начали играть», — вспоминает Рико.

Никого у руля

Два года и один Мундиаль спустя семья Марадоны поселится в Барселоне, в доме с бассейном и теннисным кортом на элитной улице Маре-де-Деу-Лорда. Орография столицы Каталонии соответствует её социальной действительности: так, говоря о «верхней зоне», барселонцы имеют в виду не только высоту над уровнем моря. Марадона обосновал свою штаб-квартиру в предгорьях Кольсеролы, откуда открывается вид на весь город: на переднем плане — элитные поместья района Педральбес с филиппинским обслуживанием, далее — Грасия, оплот ремесленников, затем — Эшампле и ее средний класс, ещё дальше — Рамбла как хребет старого города, из которого вытекают узкие вены маргинального Китайского квартала, и, прежде, чем выйти к Средиземному морю, на задворках города — фабричные трубы Побле Ноу. Барселона, принявшая Диего, — это серый город, ещё не открытый для туризма и дизайна, средиземноморский родственник Марселя… или Неаполя. В конце концов, в 1982 году прошло всего несколько месяцев с тех пор, как бывшая фалангистская шишка нашептал бородатому мэру-социалисту выдвинуть кандидатуру города на Олимпийские игры и не задавать вопросов.

За пределы прямоугольника, образованного его домом, аргентинской пиццерией на улице Алакант, дискотекой «Up Down» и «Камп Ноу», Марадона и его окружение выходили редко: такие персонажи, как «Китаец» или «Вошь» — «машина для ночного надирания задниц» — до сих пор вспыхивают в памяти Рико и Мингельи. «Диего — первый медийный игрок мирового масштаба. Таким людям нужен сильный агент, обладающий властью над ними, потому что иначе они закончат плохо. Что было вокруг него? Банда», — заключает Мингелья. «Проблема Ситершпилера и Марадоны заключалась в том, что Хорхе не имел достаточной власти над Диего. Ситершпилер был обычным молодым парнем, очень хорошим человеком, но стеснявшимся своего избыточного веса и хромоты. И он очень боялся потерять игрока», — говорит Рико.

В Барселоне Марадона превращается в мощную бизнес-машину, которая ускоряется, не имея никого за рулём. Смертельная смесь недееспособности и недобросовестности питает спираль бессмысленных расходов и упущенных возможностей. Отклонено предложение о рекламной кампании «Donuts» за сорок миллионов песет, что эквивалентно месячной зарплате тысячи работников. В Аргентине покупали немецкие автомобили, чтобы потом перевезти их оттуда кораблями, не задумываясь о том, что, возможно, разумнее было бы купить их в Европе. «Однажды вечером меня пригласили на барбекю. Мы были в саду, возле бассейна, подходит один из его компании и говорит Диего, что лёд закончился. И тот даёт ему купюру в 5 тысяч песет, тогда это были деньжищи, — вспоминает Мигель Рико. — Но друг действительно потратил на лёд 5 тысяч песет! Он вернулся с полным багажником. В этом доме ничего не понимали в деньгах».

В качестве столпа этой политики расточительности выделяется сверкающая «Марадона Продусьонес». Опережая время чрезмерного возвеличивания игроков в СМИ, он создаёт структуру столь же амбициозную, сколь неэффективную. Арендуется этаж в здании «Trade» в центре маленькой Барселоны Марадоны (дом, пиццерия, дискотека, стадион). Нанимает повара, несколько менеджеров, двух операторов… Все — аргентинцы. «Операторы ездили с "Барсой", чтобы делать репортажи о каждом матче. Идея была в том, чтобы снять документальный фильм, который будут выдвигать на "Оскар", — говорит Мингелья. — После двух лет расходов кто-то сообразил, что фильм пора монтировать. И поскольку местных они не нанимали, то отправились искать в Голливуд. В этом причина его разорения, и поэтому ему пришлось уйти. Потому что, когда цифры показали Марадоне, он принял предложение "Наполи"».

Документальный фильм, разумеется, не найдёт дистрибьютора и не принесёт ни доллара. «Но банкротство наступило не только из-за фильма, но и из-за всей инфраструктуры, которая стояла за ним. Для начала офис находился напротив «Корте Инглес», и у каждого была карта этого торгового центра. Они заходили толпой, и это была лавина», — рассказывает Мигель Рико. Он, как журналист, близкий к клану, часто обедал в том офисе, через который проходили не только все расходы, но также и все новости. «Во время предсезонки в Андорре Марадона пропустил две тренировки из-за гастроэнтерита. А на третий день я встречаю его на лестнице, по которой он поднимался, чтобы его никто не заметил. Он рассказал мне, что завязал отношения с певицей Пимпинелой [Лусия Галан]». Мигель Рико не может скрыть потрясение. «Он сказал мне удивительную вещь: "У меня проблемы, потому что мне нравится эта девушка, но я не могу бросить Клаудию [Вильяфанье, его молодую подругу]. Если я сейчас брошу Клаудию, я поставлю на ней клеймо на всю жизнь, она всегда будет бывшей подругой Марадоны. Я не могу бросить её"». По воспоминаниям Рико, Диего предстаёт человеком, напуганным огромной тенью, которую отбрасывала его медийная персона.

Так Марадона сбежал из «Барсы», а «Барса» — от Диего. Свою жизнь в городе он ограничил усечённой версией верхних районов, окружённый той же средой, которую он привёз из Аргентины, невозможной инъекцией Вильи Фьорито в Педральбес. Здесь не будет ничего о том, как Диего поддаётся искушению местного преступного мира и хоронит свой талант в полуночной жаре. Ни Рико, ни Мингелья, близкие к клану, но критически относящиеся к нему, не помнят, чтобы слышали что-то о кокаине. «Марадона приезжает в Барселону и меняется в худшую сторону? Относительно. Его испортили домашние. В его ближайшем окружении были два персонажа, которые уже имели доступ к наркотикам», — заключает Рико. Через два года после приезда он садится в самолет со шрамом на лодыжке, гепатитом неизвестного происхождения в медицинской карте и небольшими сбережениями в банке. С другой стороны Средиземного моря его ждёт Неаполь.

Рецензия. Константин Лосс

История Диего прекрасна и поучительна. Он настоящий человек, каким бы горьким и болезненным ни было прилагательное «настоящий». Из воспоминаний его товарищей видно, что он понимал большинство вещей, которые с ним происходили, только вот решительно не хотел с этим что-то делать. Короткий союз «Барселоны» с Диего принёс много яркости в палитру мирового футбола, но не стал лучшей страницей в их историях.

Эта «настоящесть» не лилась, а проступала через поры кожи Диего, и, кажется, что его гениальность проявилась не совсем в том. Будь он рок-звездой, ни к одному аспекту его жизни вопросов бы не возникло, но он был футболистом. Причём по-настоящему гениальным. Только вот в отличии от тех, в ком живёт футбол в его первозданном проявлении, и кто пестует его, посвящая игре всего себя, Марадона, равно как и Рональдиньо, больше ценили жизнь в разных проявлениях, не считая, что серость подтрибунных перемещений – это цветовая гамма, в которой им комфортно находится.

Нам свойственно осуждать спортсменов, которые не воплотили свой талант из-за бытовых неурядиц. Мы будто бы чего-то из-за этого даже лишились. Но всё от того, что мы не стремимся поставить себя на место этого человека и подумать о том, чего именно не хотел лишиться в своей земной ипостаси этот человек. Эль Человек. Эль Диего.